Как же тяжело нести бремя, когда родные разрушают всё, что было нажито с трудом!
— Сынок… Ты уж сильно не бей его только, — проговорила мать, со слезами на глазах.
— Ладно, что поделать? Ведь брат он мне родной. Кровь — не вода.
Витёк и Миха — так их все и звали. Два брата. Виктор младший, Михаил старший. Жили с родителями в небольшом городке в частном доме. В семье всё было хорошо, до тех пор, пока отца не стало от неизвестной хвори. Сыновьям к тому времени исполнилось по шестнадцать и семнадцать лет. Так и непонятно было, что подкосило отца, мнения врачей расходились. Мама мальчиков, Валентина Петровна, плакала безутешно и считала, что врачи «проглядели» мужа. Он всегда был сильный, работящий, на здоровье не жаловался, потому и обратился, видно, поздно, даже не успели толком разобраться, как случилось уже. Никто и не думал о таком, не ожидал.
Остались мальчишки без отца. Кое-как доучились, хотя, конечно, трудно было. Ребята росли хулиганистые, только отца слушали, тот с ними строг был. А Валентина жалела обычно. Вот они и привыкли, что с ней всё можно. Один за другим, отправились в армию. После службы, старший, Михаил, быстро женился. На следующий день, как вернулся, отправился гулять с друзьями, отмечать и встретил свою любовь. Её так и звали — Любовь. Хорошая, положительная девушка была, пока с Михаилом не встретилась. Он, ведь, стал к бутылке прикладываться.
Люба сначала ругалась и пыталась отучить его, отвадить, так нет. Он — то пил, то не пил. А когда не пил — «золотым» становился. Очень надеялась Люба, что исправится муж, вот и начала стараться «быть ему другом», понять мужа, разговоры с ним долгие вела. Начиталась какой-то психологии. Там винили жену, дескать, у хорошей не будет муж прикладываться к горячительным напиткам. Стало быть, в ней причина. А он её за стол сажает, наливает. И стала она компанию ему составлять. Ещё «веселей» зажили. И всё на глазах у матери, Валентины Петровны. Только она и работала нормально, а «молодые» всё «отдыхали и праздновали». А в перерывах перебивались случайными заработками.
Вернулся из армии Виктор. Вместе стали «зажигать». Мать вообще не знала, что делать, хоть в петлю лезь. И к «бабке» сходила даже. Та ей травы какой-то дала, сказала в суп насыпать, да сама, сказала, не ешь, только им дай. Валентина Петровна, хоть и была женщина образованная, да от отчаяния поверила в бабкины «лекарства». Смело насыпала щедрую порцию перемолотого снадобья, которое пахло смесью сушеной крапивы и полыни. Побоялась, что заметят горечь-то от полыни, хотя не понятно, была она там или нет, но, на всякий случай, сварила щи наваристые, лаврушки побольше положила… Словом пообедали все, да через пару часов одолела их напасть — животы разболелись, да диарея. Больше всех Мишке досталось, пластом лежал.
Испереживалась Валентина, кляла себя, что бабке поверила. Детям, конечно, ничего не сказала, винила мясо, которое в магазине покупала, что, мол, в нём дело. Химией, видать, напичкано. Так или иначе, но в доме тишь да гладь наступила. Никто не пил, не гулял. Бульончиком куриным лечились, пили чай крепкий с баранками. Через день всё прошло, как не было.
Этот случай помог или что, но Виктор с тех пор горячительного больше в рот не брал ни капли. Уехал в соседний город, снял квартиру и нашёл работу — ремонт людям делал, в бригаде. Сначала просто помогал, на подхвате был, потом всему на месте научился. Выравнивать стены, шпаклевать, стелить полы и даже плитку класть. Работы всегда было много. Поиском клиентов занимался их бригадир — парень с хорошей деловой хваткой и чутьём. Заказчиков ребята никогда не кидали, не обманывали, делали честно. Вот и стали передавать их телефончик знакомым, да друзьям.
Был как-то перерыв в работе у них, небольшой простой. Поехал Виктор домой навестить мать и брата с супругой на недельку. Узнать, как они там поживают. По телефону мать ничего особо не рассказывала, всё больше про него спрашивала, как сам, когда, мол, женится, не встречается ли с кем. Очень Валентине внуков хотелось. Про Михаила она не очень рассказывала, не охотно. А ведь внук у Валентины уже был. И родился он год назад. Виктор тогда поздравил мать и брата по телефону — приехать не смог, работы было много.
Оказалось, что внук родился сильно отсталый, с отклонениями. Мать стеснялась сказать и не хотела, чтобы кто-то знал об этом. Для посторонних людей было ещё не заметно: лежит малыш в коляске, ничем от других не отличается. А вот подрастёт, тогда конечно заметно будет. Очень переживала Валя. А Люба решила «поднимать» малыша. Наотрез отказалась отдавать. Хоть и задумалась об этом ещё в роддоме, когда врач диагноз объявила. Да, как представила свою «кровиночку» брошенную… Прорыдала целый день и решила, что будет растить, выхаживать, а там, как Бог даст.
К чести Михаила, он поддержал жену. После того супа с «бабкиной приправой» он тоже за ум взялся. Работу нашёл, грузчиком на складе. Денег, конечно, не хватало, тем более что Люба не работала, а мать, Валентина стала на ноги жаловаться. С большим трудом на работу ходила, тоже собиралась увольняться, на пенсию выходить.
И тут Виктор, такой весь богатый приехал, успешный. Одному ему много ль надо? Вот и откладывал он денежки, копил. Мечтал квартиру свою купить. Ведь они так и жили вместе с двумя напарниками, квартиру снимали.
Сели все за стол, разговорились. Михаил пожаловался, что денег нет. А Виктор стал его с собой звать. Будешь, мол, как я, хорошие деньги зарабатывать.
— Хорошо тебе говорить, Витёк, — сказал Михаил, — Ты-то один, а у меня жена, ребёнок. Куда я поеду? Ты мне лучше помоги. Одолжи денег. Я поднимусь и отдам тебе, обязательно отдам. Я бизнесом хочу заняться. Вот чую, что смогу.
Виктор задумался. Жалко ему было денег, ведь с таким трудом копил и почти что накопил уже на первый взнос, думал начать к квартирам присматриваться, а тут… Все планы поменять, перекроить?
Мать вступилась.
— Ох, Витенька, помоги уж, брату. Может и впрямь подымется, из нищеты вылезем. Да и малышу всё время нужно то — то, то — это. Лекарства дорогие, процедуры. Он, ведь, племянник твой. Неужто не одолжишь? Не поможешь в трудную минуту?
— Ладно, — Виктор решительно ударил ладонью по столу и тарелки с бокалами жалобно зазвенели. — Хорошо. На племянника дам. И на бизнес. Что за бизнес-то, кстати?
— Кроликов хочу разводить, — улыбаясь, произнёс Михаил, — Выгодно, говорят. Мех, мясо. У нас же все условия есть: участок, сарай. А они ж на то и кролики, что плодятся, как кролики! Забогатею!
Михаил засмеялся своей шутке и похлопал брата по плечу.
— Спасибо, сынок, — проговорила мать и обняла Виктора, — За твою доброту счастье тебе будет. Денег ещё больше заработаешь. Семью создашь, ребятёнок родится. Здоровый.
При этих словах Валентины Петровны Люба украдкой смахнула слёзы и прижала к себе сына, который сидел у неё на коленях. Он выглядел очень умильно. Только взгляд малыша говорил о том, что с ним что-то не то…
Целых два года не был у брата Виктор. Перезванивались с матерью часто. Она уклончиво отвечала про «бизнес» и кроликов. А когда он брата подозвал к телефону, то тот заявил, что всё по плану идёт.
— Не боись, братан. Деньги твои в дело пошли. Всё чики-чики. Скоро отдам.
Виктору думать особо некогда было: работы выше крыши, даже отпуска не было. Так, по воскресеньям только отдыхали. Воскресенье был для них строго выходной день. И снова он хорошую сумму накопил — дела шли хорошо.
А потом всё же вырвался в отпуск. Снова на недельку. Мать повидать уж очень захотелось. Да и интересно было, что там с кроликами-то у брата? Получилось или нет. Ехал в поезде и думал, что, может, брат крольчатиной угостит. Попробовать хоть — интересно же. Говорят, она похожа на курятину…
Около забора стояла битая «лада». На первый взгляд — блестящая, новая, а когда перед увидел, так обомлел: всмятку. Никаких кроликов, загонов или клеток для них видно не было. Вошёл в дом, а там храп раздаётся. Брат лежит в комнате и выводит рулады. И перегаром пахнет. Мать за ним поспешила, увела на кухню и, поминутно вытирая слёзы, рассказала, что к чему.
— Как ты уехал от нас, после того, как деньги привёз, так он поехал в город, привёз трёх кроликов. Какое-то время возился с ними. Клетки сам сделал, всё по науке. Кормил. Да покосило их что-то. Непонятно. Всех троих разом. Говорят, болезни их часто одолевают. Надо было следить, прививки разные делать. А он же неопытный, Мишка-то, проглядел, видать. Поехал снова в город. Только не кроликов привёз, а машину купил. Мне подарочек привёз и Любе тоже серёжки подарил. Буду, говорит, на машине работать, таксовать, ну их, кроликов, возни только. Обещал работать днём и ночью, чтобы долг тебе отдать.
— Ну? — нетерпеливо спросил Виктор, когда мать надолго замолчала.
— Запил опять, — севшим голосом, совсем тихо проговорила мать, — Мы с Любочкой сначала думали всё, что перестанет. А он — по-чёрному совсем, квасит целыми днями. Машину разбил. Денег твоих нету. На пенсию мою живём. И малышу-то из них не досталось ничего. Люба ушла к матери своей жить. Бросила мужа. На кой он ей нужен? И так такой ребёнок на руках, ещё и этот, как дитя. Ты прости уж… Я не говорила тебе ничего… Всё думала, за ум возьмётся.
Мать безутешно заплакала. Жалко ему её стало, так жалко, что глаза защипало, а кулаки сами собой сжались. Мать увидела это:
— Ты уж только сильно не бей его! Не бери грех на душу! Может, одумается, всё же! И родной ведь он, не чужой! Брат, как никак.
— Кровь — не вода, процедил сквозь зубы Виктор, — Только что ж уж у нас кровь такая разная?! Отчего я за ум взялся, а он никак?! Что ему мешало? Я ведь тоже, если помнишь, квасил вместе с ним! Как накачу сейчас, будет знать!
— Брррат! Прррости… — услышала Валентина из комнаты. Михаил сам проснулся и, шатаясь, шёл на кухню.
— Прррости, — бубнил он, обдавая всех запахом перегара, — Я всё отдам. Бери машину! Там полно запчастей, можно продать ещё, с Любки серьги золотые надо снять, хошь, сгоняю? Тоже ведь, на твои деньги купил, а она, вон, умотала! Предала меня. Да… Совсем тяжко мне. Не везёт по жизни…
Михаил уселся на табуретку и закрыл лицо руками. Зарыдал.
Поднялся Виктор из-за стола и пошёл вон из дома. Не хотелось никого видеть. Не стал он бить Михаила, хотя следовало. Сжал зубы и пошёл. Ни капельки его жалко не было. Он сам во всём виноват. Мать только жалко было. Что за жизнь у неё с ним?
Через некоторое время Виктор, как и собирался, купил квартиру двухкомнатную в ипотеку. Мать к себе забрал. А Михаил продолжал пить. Так нигде и не работал: мать ему деньги высылала, пенсию свою, всё умоляла за ум взяться, стыдила и причитала по телефону. Виктор знать о нём и слышать не хотел, просто вычеркнул, как будто не было у него брата. Валентина сначала, было, заговаривала о том, чтобы, может, как-то полечить его от зависимости, помочь. Но Виктор заявил, что и пальцем больше для него не пошевелит.
Матери через два года не стало. Виктор горевал, но утешал себя тем, что хотя бы последние годы она пожила спокойно. Смог он ей это обеспечить, выполнил сыновний долг. А скоро и брата не стало. Отправился он на речку купаться, да у-то-нул. Он ведь так и пил, продолжал.
Приехал Виктор, проводил, всё, как надо, устроил, хоть и по скромному. А дом на матери был записан, стало быть, теперь к нему перешёл. Продавать он его не стал, оставил пока. Как оказалось, не зря.
Люба к нему обратилась. Просилась пожить в нём, потому что сама жила в тесноте у матери, вместе с семьёй брата. Сынок её уже подрос и даже немного выправился. Люба в него всю душу вкладывала. И за то ей, видно, счастье пришло: женился на ней хороший мужчина, вдовец. Стали они в том доме жить. Виктор так и решил не продавать его, переписал на Любу. Очень он добрый был.
А через пару лет стал муж Любы ремонтировать дом, вскрыл пол, а там деньги лежат, две пачки. Поступили они с Любой по-честному: пополам с Виктором разделили. Позвали его в гости: он приехал, сам посмотрел, где клад нашли. Думал-думал, откуда он, и вспомнил, что мать говорила когда-то, мол, сыновьям копил отец, всё время складывал, да и вообще к деньгам бережно относился, экономно, а зарплата у него была хорошая и жили они при нём не бедно. А потом, когда отца не стало, мама сетовала, что денег-то нету. Не нашли. Где же накопления? Они с Михаилом тогда еще не понимали ничего особо, не вдумывались в такие вещи, подростками беззаботными были. А сейчас вспомнилось, всплыло в памяти.
— Вот оно значит как… — всё повторял Виктор, — Дождались, значит, папины денежки, долежались. А Миха, значит, на богатстве, можно сказать, всё время жил, да не знал. Правильно, что они ему в руки не дались, он бы их всё равно не туда пристроил. Как пить дать, не туда…
— Да он ремонт сроду бы не затеял, — улыбнулась Люба, — Руки у него, прости, Господи, не из того места росли. Ему бы только пить, да гулять.
Виктор, в память об отце, решил деньги в банк отнести, вклад сделать. А по дороге споткнулся сильно, ногу сломал. Какая-то женщина сердобольная остановилась, помогла. Вызвала скорую, дождалась, потом с ним поехала, потом тоже помогала, навещала, выхаживала. А потом Виктор женился на ней. И даже мечта мамина вскоре исполнилась, — сын у них родился.
Вот так всё и сложилось. Отец как будто, с того света помог Виктору свою судьбу встретить. И Любу с сыном поддержал, как-никак невестка она ему. А Михаила, похоже, не хотел он осчастливить, видно, понимал, что во вред пойдут накопления…