Однажды утром Лёша проснулся с ощущением: что-то должно кардинально измениться. Иначе он просто не выдержит.
Ему было страшно думать о том, чем всё закончится, если он продолжит жить с этой женщиной. Своей женой. Матерью своих детей.
Прозрение пришло рано — уже в первые полгода брака. Та самая Машенька, которую он считал нежной, светлой, почти ангельской, начала сбрасывать маску. И то, что Алексей увидел под ней, сначала его забавляло, а потом стало пугать.
Под белокурой головкой с большими серыми глазами и кроткой улыбкой скрывалась совсем другая девушка — расчётливая, жесткая, равнодушная ко всему, кроме себя.
Понимание этого наступало постепенно. Не сразу, а через мелкие, на первый взгляд, ситуации, которые будто царапали душу.
Первый звоночек был едва слышным, почти забавным. То, что показалось милым — быстро обернулось тревожным сигналом.
Как, например, утро после свадьбы. Он, как всегда, сварил кофе, добавил сахар — как любил сам. Протянул любимой чашку с горячим напитком и тёплой улыбкой:
— Вот, дорогая… Как ты любишь.
— Я терпеть не могу сахар в кофе, — холодно ответила она. — За все эти месяцы встреч ты так и не запомнил?
И, не моргнув, вылила напиток в раковину.
Лёша стоял, держа свою кружку, и не мог понять: почему его это задело? Почему ему вдруг стало неловко за свой подарок?
Следующий случай оставил уже не смех, а легкую трещину в душе. Произошло это недели через две после свадьбы.
Маша настояла, чтобы он пошёл с ней в кафе к её подругам.
— Ну я там просто посижу, послушаю, — говорил он себе. — Всё равно она хочет, чтобы я был рядом.
Но в кафе начался обычный девичник, который вдруг резко изменил его восприятие. В какой-то момент Маша рассмеялась и сказала:
— Представьте, он до сих пор думает, что у меня «Киа»! А я ему сто раз говорила — «Ягуар»! Но нет, всё равно путает марки. Классика!
Её подруги захихикали. Алексей улыбнулся, хотя внутри щёлкнуло что-то болезненное.
— Ну, ошибся, бывает же, — попытался он отшутиться.
— Бывает, когда человек не следит за деталями, — хмыкнула одна из них.
— Или не интересуется тем, что происходит вокруг, — добавила другая.
Маша смотрела на него с усмешкой. Она получала удовольствие. От чувства превосходства. От его замешательства.
Алексей промолчал. Только отвёл глаза в сторону. Потом спросил дома:
— Зачем ты так? Это было неприятно.
— Что именно? — игриво спросила она. — Что смеялись? Это же шутка, Лёш. Нужно уметь смеяться и над собой тоже.
Она подошла, обняла, поцеловала — и он снова растаял. Ещё не научился противостоять её очарованию. И не знал, что ещё через полгода перестанет.
Чем дальше — тем больше Алексей разочаровывался. Его представления о Маше, созданные в романтическом угаре, рушились одно за другим. И каждый раз он ловил себя на мысли: он не узнаёт ту, к кому стремился. Ту, ради которой строил мечты.
Однажды он пришёл домой с подарком — книгой стихов. Редкий порыв, но тогда ему хотелось чего-то тёплого, человечного, душевного.
— Держи, — протянул он жене. — Получил премию, решил взять что-то для души.
Маша вздохнула, взяла книгу без особого энтузиазма.
— А можно чек? — спросила она.
— Чек? — Лёша даже не сразу понял. — Зачем?
— На всякий случай. Может, решу вернуть, если мне не понравится.
— Это мой подарок, — сказал он. — Мне казалось, ты хотя бы посмотрешь с теплом.
— Я не обязана, — холодно ответила она. — У нас теперь семья. Упор надо делать на вещах важных. Например, на ипотеке. А не на стишках.
Алексей долго смотрел на неё. Не на лицо, не на губы, не на улыбку. А сквозь всё это — на человека, которого он вдруг не узнал.
Вспомнились строки одной старой песни:
«Выдумать, хочу тебя сегодня выдумать…
Хочу тебя, как песню, придумать…
Чтобы завидовать самому себе…
Чтобы ты была лучше всех, кто есть».
Только реальность оказалась совсем другой.
Ещё один эпизод остался в памяти навсегда.
Они вышли из ресторана, где праздновали очередную дату — не важно какую. Он почувствовал, как его взгляд потянуло к старику, сидящему у входа. С протянутой рукой, в истёртом пальто, с печалью в глазах. Алексей остановился:
— Маш, у тебя есть немного денег? Давай поможем ему…
— Нищие — это не люди, это слабые, — коротко ответила она. — Жалость их только размножает. Пошли.
Она даже не обернулась. Он же замялся, посмотрел на старика, потом на спину своей молодой жены. И пошёл следом, но медленнее. Будто между ними образовался невидимый разрыв.
Тогда он впервые подумал:
«Кто эта женщина? Зачем я связал с ней свою жизнь?..»
Этот момент стал поворотной точкой. После него всё чаще возникал вопрос:
«Почему я живу с чужим человеком?»
После того случая у ресторана были и другие «капли», каждая из которых должна была стать поводом для разрыва. Но Алексей всё откладывал, как будто ждал чего-то большего. Или оправдания.
А потом родились дети.
И он снова стал надеяться: может быть, теперь она изменится? Может, брак обретёт смысл? Маша станет женой, а не чужим человеком в доме?
Но ничего не произошло. С годами стало только хуже. Он жил в семье на бумаге, а внутри чувствовал себя одиноким больше, чем до знакомства с ней.
Прошло почти двадцать лет.
И однажды Лёша понял: времени осталось не так много, как хотелось бы. Здоровье дало сбой. А с ним — и жизнь.
— Нужно что-то менять… — думал он. — Надо начинать новую главу…
Но продолжал жить по старому.
Даже когда сердце уже не выдерживало.
Развод получился болезненным, но ожидаемым. Маша, как и следовало предположить, играла в свою игру давно. Деньги с общего счёта исчезли задолго до первого суда — перекочевали к её маме. Квартиру тоже пыталась взять под себя, нападая с ядовитыми репликами:
— Я знала, ты слабак… Только истерички, а не настоящие женщины, цепляются за каждый метр. Ты же мужик — должен просто уйти. Без лишних скандалов.
— Тогда будь женщиной, а не истеричкой, — ответил ей тогда Лёша, уже научившийся отбивать её выпады. — Не держись за стены, если твоё место — где-то ещё.
Квартиру продали. Разошлись по-настоящему.
Но Маша сумела забрать себе чуть ли не три четверти средств — с помощью документов, которые подготовила заранее. Ссыпалась на щедрые подарки от тёщи, хотя Алексей знал правду: ни копейки от свекрови в их семью не приходило.
Он лишь удивился, до какой степени они вместе притворялись.
И до какой степени одна его ушла, оставив другого с пустыми руками.
Жизнь после развода началась заново — в маленькой, снятой квартире. Уютной, светлой. Современной. Он смотрел на свои четыре стены и думал: «Чёрт, почему я не сделал это раньше?»
Только вот на собственное жильё теперь нужно было копить годы. Но это был его выбор. Его шанс.
Соседку Жанну он встретил на третий день после переезда. Она вбежала в лифт в последний момент, буквально перед самым закрытием дверей. Её движения были стремительными, голос — весёлым, взгляд — живым.
Лёша почувствовал запах молодости, свободы, лёгкости.
И в голове мелькнуло:
«Годы прошли. Ах, как хорошо было быть молодым».
— Осторожнее, девушка, — сказал он, выходя следом. — Так можно и жизнь потерять. Лифты ведь не терпят спешки.
Она обернулась.
И он замер.
Во-первых, девушка оказалась женщиной. Примерно его лет. Во-вторых, лицо её было… особенным. Кожа — грубая, покрытая мелкими дефектами, глаза — с легким косяком, губы — едва заметные, как ниточка. Всё это поражало, но не отталкивало — странно, но даже интриговало.
— Знаю, — улыбнувшись, сказала она. — Но со мной всегда опоздание. Это мой стиль.
— Понятно, — ответил он, пряча взгляд. — Как говорится, у каждого свой.
Так состоялось их первое знакомство.
Вскоре вечерние чаепития стали нормой. За чашкой горячего напитка они говорили обо всём: о книгах, о кино, о жизни. Иногда — просто молчали, слушая музыку. И Алексей чувствовал: рядом есть кто-то, кто не давит, не унижает, не ранит.
Сначала они просто общались. Потом стали гулять. Пара прогулок по парку, ужины в кафе, фильмы в кинотеатре.
Он уже не замечал её внешности. Внутри Жанны билась живая, тёплая, умная душа.
Его друзья, узнав о ней, сразу же насмешливо окрестили:
— Это та самая кикимора, с которой ты теперь живёшь?
— Нет, — отвечал Лёша. — Это моя соседка. Просто Жанна. Просто человек, с которым мне легко.
— Ну а если богата — женись. Решишь все проблемы одним махом. Ты же после Маши на мели остался…
Эта мысль не раз возникала и у него самого.
Может, стоит? Может, так будет проще?
Он видел, что Жанна к нему тянется. Она старалась быть рядом, не осуждала, не провоцировала. Была мягкой, внимательной, заботливой.
Он чувствовал её тепло.
Он понимал, что она ждёт. Что готова.
И однажды, сидя в её гостях, он осторожно спросил:
— Почему ты до сих пор одна?
Жанна немного помолчала. Посмотрела ему прямо в глаза.
— Ты же видишь. Мне просто не везло.
Но теперь, кажется, повезло.
Он чуть вздрогнул. Хотел сказать что-то, но не решился.
После разговора с другом и нескольких визитов в ювелирный магазин идея предложения тоже начала зреть. Лёша представлял себе романтический ужин, красивое кольцо, слова любви…
И понимал, что не может этого сделать.
— Да, с ней хорошо, — думал он. — Мы понимаем друг друга, смеёмся, помогаем. Но…
Но поцеловать её на свадьбе. При всех.
Но лечь с ней в одну постель.
Но целовать. Обнимать.
Но строить семью.
Он не мог.
Не потому что она плоха.
Просто… её лицо всё равно останавливало.
Он не был уверен, что сможет.
— Жанна — отличный человек, — повторял он себе. — Но я не могу быть с ней так, как она заслуживает.
И он молчал.
И дальше жил рядом.
Без отношений.
Без брака.
Просто — как два соседа, ставших близкими.
Но однажды неприятности обрушились на Лёшу одна за другой, будто сама судьба решила проверить его на прочность.
— Чёрная полоса, — подумал он, глядя в потолок. — Ничего, пройдёт. Всегда проходит.
Только вот шли дни, а чёрная полоса не кончалась. То ли он в неё слишком глубоко ушёл, то ли просто время было такое — но беда не приходила одна.
Первым ударом стала ошибка в расчётах — мелкая, почти техническая. Но последствия оказались масштабными: авария на заводе, пострадавшие, расследование.
И хотя виноват был не только Алексей, именно его выдвинули в «стрелочники».
Слава богу, обошлось без жертв. Иначе бы точно не отделался условкой. А так — понижение, потеря должности, резкое падение зарплаты. И моральный груз — тяжёлый, как свинец.
А вскоре и арендодательница сообщила, что теперь плата за квартиру вырастет. Словно все напасти сговорились между собой.
Лёша вздохнул, отложил часть денег из своих скудных накоплений… и всё-таки купил кольцо. Пусть даже и не ради любви, пусть с мыслью о стабильности. Он решил сделать Жанне предложение.
Она заслуживала большего. Но он надеялся, что со временем всё изменится. Что чувство придёт.
— Выходи за меня, — сказал он в кафе, стараясь говорить уверенно. — Мы с тобой подходим друг другу. Я ценю тебя. У нас общие интересы, понимание. Мы можем быть вместе.
Жанна чуть улыбнулась, искренне, тепло:
— В жизни нет ничего идеального, Лёш. Но я согласна. Ведь я давно тебя люблю… правда.
Его сердце замерло. Он понял: она знает. Она всё просчитала. И всё равно приняла его.
— Прости, — пробормотал он. — Я должен был начать с этого… но тогда я просто не мог сказать тебе эти слова.
— Ты и не говорил их, — мягко ответила она. — Но я ждала. И знала, что когда-нибудь скажешь. Только не ожидала, что ты закричишь мне это в трубку каждую ночь целый месяц…
Он покраснел. Не потому, что совесть замучила — от осознания того, что его чувства уже не были притворством. Они стали настоящими.
Заявление подали сразу. Церемонию решили отложить на три месяца — Жанна собиралась уехать учиться.
— Мне нужно закончить курс, — объяснила она. — Вернусь прямо перед свадьбой. Мы будем готовиться онлайн. Давай, Лёш, наберись терпения.
Она уехала.
А он думал, что облегчение придёт вместе с её отъездом. Что станет легче от того, что можно немного отдышаться, не притворяться каждый день. Но через неделю Лёша понял: ему стало хуже.
Он скучал.
По голосу. По запаху. По тому, как она смеялась, слушая его рассказы.
По её тишине, которая была теплее любой болтовни.
Он понял: нужен ей не как соседка или друг.
Он нужен ей как мужчина. Как любимый. Как человек, рядом с которым хочется быть всегда.
И когда Жанна наконец вернулась, он не выдержал:
— Прилетела! Родная! Я… я не могу без тебя. Я люблю тебя. Люблю. Настояще. Я хотел жениться на тебе раньше, но не знал, что могу так сильно полюбить.
В аэропорту он искал её глазами среди прибывших. Ожидал увидеть родное лицо, знакомую фигуру. Но её не было. Лишь долгий телефонный звонок, и потом — голос:
— Я дома. Выходи.
Он выбежал. И увидел её. Совсем другую. Гладкая кожа, ровные черты, живые глаза, полные света. Губы — не ниточка, а самые настоящие, полные, чуть улыбающиеся.
— Это же ты? — поражённо спросил он. — Это действительно ты?
— Да, — она рассмеялась. — Каприз за свои деньги, Лёш. Ну и немного современной медицины. Всё можно исправить, если есть желание.
— Но почему ты этого не сделала раньше?
— Я ждала. Мужчину, который полюбит меня такой, какая я есть. Без красоты, без маски. С тобой я поняла: этот человек — ты.
Он опустил глаза.
— Я сделал тебе предложение не из любви. Я сам себе противен был за это. Мне стыдно.
— Знаю, — Жанна взяла его за руку. — Я догадалась. Но ты изменился. И я тоже. Теперь мы другие. Вместе.
— Такие, какие есть, — прошептал он.
С тех пор прошло несколько месяцев. Они жили просто. Без пафоса. Без романтики из сериалов. Но с теплом внутри.
Он научился целовать её без страха. Обнимать без внутреннего сопротивления. Любить — без оглядки.
И однажды вечером, сидя на балконе, он сказал:
— Ты — моя белая полоса. После чёрной. После Маши. После разрушения. После ошибок. Ты — мой новый старт.
Жанна положила голову ему на плечо.
— А ты — мой старый, потерянный шанс. И новый — одновременно.
Они больше не спешили. Зато теперь знали главное:
Не идеальность лица делает человека красивым. А искренность чувств.