В детстве я часто оставалась одна дома.
Когда болела. Мама и папа работали врачами, и не могли надолго оставлять пациентов. И зимой быстро становилось темно. И страшно одной в пустой квартире. И на горле – колючий шарфик, для прогревания. Но можно было смотреть в окно – там светил ярко фонарь. И падал крупными хлопьями снег.
Подбородком упрешься в подоконник – и кажется, что не страшно совсем. Пустынная улица, тихий вечер, месяц на небе. И в другом окне – мальчик в пижаме.
Худенький, с челочкой и тоже – с шарфиком. Тоже болеет. Помашешь ему рукой – он машет в ответ. Или показывает машинку – он играет машинкой. Но ему не очень удобно махать – он на костылях. Так проходит вечер в тихой игре, а потом повернется ключ в дверях – мама пришла! Или – папа! И страхи забыты, и мальчик, – я снова в своей квартире, дома, где светло и не страшно.
И так проходил день за днем, а потом настала весна, и можно стало гулять во дворе, а в окно и смотреть незачем – весна на улице. Но я мальчика все равно помнила и мне жалко было его – что он на костылях. И я все ждала, что, может, он выйдет гулять – но никак не могла понять, в каком доме он живет. И найти его окно – весною все окна одинаковы. Наверное, он в своем дворе гуляет – я сходила и посмотрела.
Но мальчика не было там.
И прошло очень много лет. Скажем, тридцать. И мы разговаривали с моим близким другом зимним вечером. Он тяжело болел и жить ему оставалось недолго. И он полюбил длинные тихие разговоры вечерами, хотя раньше был суровый и сильный человек, молчаливый и замкнутый. Война его таким сделала. И жизнь суровая была – не до сантиментов. И не больно он любил всякие “телячьи нежности” и беседы о детстве.
А потом – полюбил. Когда многое понял. Страдание некоторых людей очень меняет. Мы много лет дружили уже во взрослой жизни – сразу ужасно понравились друг другу. С первого взгляда. И продружили до последнего его дня. И он все чаще вспоминал детство. Он в деревне жил, далеко в глуши. И очень болел, ходил на костылях. И его клали в больницу, где он лежал один в палате – больница-то была деревенская.
А родители работали. И он зимним вечером боялся один. И подходил к окну. Там, за окном, светил фонарь. И снег шел крупными хлопьями. И светилось ярко окно, а в окне – девочка стоит. И машет рукой. И он махал – машинкой. Так проходил вечер. И, когда его мама забрала из больницы, он все хотел найти девочку – но вокруг и домов-то не было. Вокруг больницы было белое снежное поле, башкирская степь.
Но девочка точно была! Была, конечно. И окно было, и девочка, и фонарь, и снег. И жизнь. А, когда пройдет эта жизнь, мы снова будем вместе – расстояние ничего не значит. И время – всего лишь свойство сознания. Вот оно – окно. И иногда я вижу своего друга, таким, как когда-то – с челочкой. Мальчика в окне.