— Что это за цирк у нас тут?! — голос Татьяны Михайловны пронзил гостиную, звеня от возмущения.
— Мам, ты чего орешь? Мне не все равно, что происходит! — Лена резко развернулась к матери, на лице её появилось выражение раздражения.
— А мне интересно, почему мы обязаны кормить и поить целый выводок непонятно кого?! — вступила сурово из прихожей Виктор Петрович, поддерживая жену.
— Пап, это же мои подруги, — Лена повысила тон, чувствуя, как внутри закипает. — Мы просто празднуем мой… отпуск от работы.
— «Отпуск от работы»… — Татьяна Михайловна фыркнула с презрением. — И называется это «вечеринка»? Я только сейчас заглянула в холодильник — там пусто! Вы даже моё лучшее вино выпили!
— Ну и что? Оно для праздника было куплено, — проворчала Лена. — А у нас праздник.
— Какой, простите, праздник?! — лицо Татьяны Михайловны покрылось красными пятнами. — Ты в своем уме? Устроили тут свалку, ржете как кони, соседи наверняка уже жалуются. И почему я должна обеспечивать людей, которых вижу первый раз в жизни, да ещё и в собственном доме?
Лена попыталась обнять мать за плечи, но та отстранилась.
— Мам, успокойся, пожалуйста. Ты всегда делаешь из мухи слона.
— Из мухи слона?! — Татьяна Михайловна всплеснула руками. — Да я три года терплю твою беспечность и безответственность, жду, когда ты станешь самостоятельной! И что в итоге? — Она повернулась к мужу: — Виктор, скажи ей хоть ты что-нибудь!
— Лена, мы уже бесконечно обсуждали этот вопрос, — Виктор Петрович вошел в комнату, осматривая хаос: разбросанные подушки, бумажки, пустые бокалы. — Я не потерплю такой беспорядок. Собирайте свои вещи, пусть твои «подружки» Наташа, Оля и остальные исчезнут через пять минут. И с тебя, Лена, компенсация за продукты.
— Пап, откуда у меня деньги? Ты же знаешь, что я сейчас между работами… — Лена сделала выразительную паузу, словно объясняя очевидное.
— Между работами?! — из кухни высунулась Оля, стараясь сохранять спокойствие, но напряжение читалось в каждом движении. — Может, мы еще немного посидим? Полчасика…
— Полчасика?! — Татьяна Михайловна вскинула брови. — Нет, дорогие мои, хватит. Собирайтесь немедленно.
— Татьяна Михайловна, ну подождите немного… — пробормотала Наташа, пытаясь примирить стороны. — Мы скоро уйдем, только не сердитесь на Лену.
— Хватит! Все вон! — мать решительно махнула рукой. — Не собираюсь наблюдать, как вы распиваете моё вино, пока сама дочь ни копейки не добавляет на содержание дома!
Лена замерла, будто получив пощечину. Ей хотелось ответить колкость, но слова застряли в горле. На лицах подруг читались смешанные эмоции — кто-то сочувствовал, другие явно чувствовали неловкость. Лицо матери выражало укор, а взгляд отца стал ледяным.
Лена, окончив институт по специальности «социальный психолог», так и не нашла вдохновения в своей профессии. Родители надеялись, что диплом станет отправной точкой для серьезной карьеры. Однако она глубоко убеждена была в том, что её настоящее призвание — «творчество и свобода». Она подрабатывала в цветочном магазине, но ограничивалась всего тремя днями в неделю. Даже эти смены казались ей невыносимым испытанием.
— Мам, пап, я просто выгорела, — эту фразу они слышали регулярно, словно мантру.
— Дочка, может, попробуешь найти что-то более стабильное? — мягко предлагала Татьяна Михайловна. — Например, секретарем в офис? Это хотя бы начало…
— Да в офисе скучно до невозможности, — отмахивалась Лена. — И платят гроши. У меня есть амбиции.
— А в магазине-то больше платят? — задавал резонный вопрос Виктор Петрович.
— Пап, там хотя бы можно свободно дышать. Приходишь, создаешь красоту с букетами, не нужно весь день быть привязанной к компьютеру.
Месяцы пролетели один за другим. Лена продолжала жить по этой схеме: пару смен отработает, затем «выгорает» и просит родителей помочь финансово. Они соглашались, считая, что это временно: «Она взрослая, рано или поздно образумится…» Но время шло, а ничего не менялось.
— Тань, ей уже двадцать пять. Давно пора становиться на ноги, — начинал отец, покачивая головой.
— А что я могу сделать? — вздыхала мать, вытирая руки о фартук. — Она же не делает даже попыток стать самостоятельной.
— Может, прекратим финансировать её образ жизни? Скажем прямо: хочешь жить в нашей квартире — плати за коммуналку, покупай продукты самостоятельно.
Если не готова работать полный день, научись хотя бы экономить.
— Будет скандал, но, наверное, другого пути нет…
Они пробовали обсуждать этот вопрос с Леной разными способами — и мягко, и строго. Каждый раз она обижалась, устраивала слезные сцены, потом успокаивалась. Единственное, на что соглашалась, — это смена подработок. То бросит одну, то найдет другую с более удобным графиком. Но стабильной работы так и не появилось.
Недавно она вернулась в цветочный магазин, но только для того, чтобы проработать там два месяца «до лучших времен». И вот сегодня, войдя в приподнятом настроении, сообщила родителям шокирующую новость:
— Я уволилась!
— Уволилась?! — Родители были ошеломлены. — Три дня в неделю было слишком тяжело?
— Пап, это просто ад. График безумный, постоянные переработки, да и зарплату снизили. Решила найти что-то получше.
— На что же ты собираешься жить? — осторожно поинтересовалась Татьяна Михайловна.
— Пока вы поможете, правда? — Лена говорила это так, будто это само собой разумеется.
Родители промолчали, а в этот момент домофон зазвонил — пришли её подруги. Они принесли чипсы, газировку и заявили, что нужно отметить «освобождение Лены от рабства». Подруги были примерно такие же бесшабашные, как и она сама. Разговоры всегда кружились вокруг вечеринок, сериалов, иллюзорных вариантов съёмных квартир «с видом на закат» и легких способов заработка, которые существовали только в их воображении.
— Тань, пусть немного повеселятся, — предложил Виктор Петрович, когда они оказались вдвоём на кухне. — Пойдем пока в магазин. Завтра серьезно поговорим.
— Завтра… Да мы должны были поговорить год назад! — Татьяна Михайловна сердито захлопнула дверцу холодильника. — Я уже устала от этих бесконечных игр.
Тем временем Лена развеселилась вовсю. Она включила музыку и достала из запасов родителей бутылку вина, подаренную соседом. Чипсы быстро закончились, и компания направилась на кухню в поисках чего-нибудь ещё. «Молодые и свободные» с энтузиазмом набросились на сыр, колбасу и салат.
Через некоторое время Лена вспомнила про особенный запас — бутылку дорогого вина, которую родители берегли с годовщины свадьбы. Она показала находку подругам, но сама почему-то задумалась.
— Девчонки, а это, наверное, реально высший пилотаж! — воскликнула Оля, хватая бутылку.
— Не знаю… Мама специально её сохранила… — засомневалась Лена.
— Да ладно, выпьем чуть-чуть и аккуратно спрячем обратно, — предложила Наташа.
— Давайте! Это же праздник! — поддержали остальные.
В итоге бутылка была открыта. А вместе с ней и началось то, что стало последней каплей: когда Татьяна Михайловна вернулась домой из магазина, её лицо исказилось от увиденного.
— Вы… что наделали? — только и смогла прошептать она, поднимая пустую бутылку. — Это был наш с отцом особенный подарок…
Ситуация развивалась стремительно, словно снежная лавина.
— Почему я должна кормить и поить ваших подруг?! — взорвалась Татьяна Михайловна, распаковывая пакеты с продуктами.
— Тань, я полностью согласен, — Виктор Петрович сжал кулаки. — Пора заканчивать эту комедию. Девушки, если вы сыты, можете быть любезны удалиться.
Лена, это последнее предупреждение.
— Ой, ну ладно, мы пойдём, — первой очнулась Наташа. — Лен, не обижайся, но нам действительно пора.
— Подожди, — Лена подняла ладони. — В чем вообще дело? Это же мое личное право…
— Твое право?! — перебила её мать, голос дрожал от возмущения. — А моё право — не наблюдать, как толпа молодых людей, которых я даже не знаю, уничтожает всё в доме! Ты считаешь, что мы с отцом будем обеспечивать тебя и твоих гостей до бесконечности?
Виктор Петрович лишь покачал головой и закрыл глаза. Было видно, что он находится на грани между гневом и разочарованием.
Подруги начали собираться без лишних слов. Оля торопливо натягивала ботинки, избегая взгляда Лены. Наташа засовывала телефон в сумку, а остальные девушки, имен которых родители и не узнали, тихо исчезли за входной дверью.
— Девчонки, куда вы? — попыталась их остановить Лена. — Что случилось?
— Прости, Лен, — тихо ответила Наташа. — Просто… как-то неловко теперь здесь находиться. Поговорим позже.
Когда дверь захлопнулась, в комнате повисла давящая тишина. Лена смотрела на родителей, пытаясь понять, шутят они или нет.
— Хорошо, слушай, — начала Татьяна Михайловна, скрещивая руки. — Я многое терпела, но есть предел всему. Ты уволилась, даже не удосужившись сообщить нам. У тебя нет денег, зато есть доступ к нашему холодильнику, электричеству и воде. И при этом — никакой ответственности.
— Мам, но…
— Замолчи, Лена, — строго оборвала её мать. — Мы с отцом всю жизнь трудимся. Твой папа каждый день на стройке, хотя ему уже далеко не двадцать. А я провожу часы над документами ради того, чтобы ты могла жить так, как тебе хочется. Но это надоело.
— Вы же мои родители… — попыталась возразить она.
— Родители, да не банкоматы, — тихо, но твердо произнес Виктор Петрович. — Если ты действительно в затруднительном положении, мы поможем. Но твои «затруднения» сами собой не исчезнут. Пора работать. И не эти три дня в неделю, после которых ты сразу заявляешь, что «умираешь».
— Пап, там работа была невыносимой…
— Так найди нормальную! — воскликнул он. — Ты образованная девушка, но вместо того чтобы искать подходящее место, предпочитаешь жаловаться. Устроиться хоть куда-нибудь: в офис, кафе, школу психологом… Почему бы не попробовать?
Лена попыталась что-то сказать, но осеклась. Она знала, что родители правы, но внутренний протест был силен.
— Знаешь что? — мама говорила спокойно, но в её голосе чувствовалось железное решение. — Я больше не могу мириться с этим. У тебя есть месяц. Месяц, Лена. За это время ты должна найти работу, жилье и решить свои вопросы. После этого — либо самостоятельная жизнь, либо выход из дома.
— Мам, ты серьезно? — Лена побледнела.
— А ты как думаешь? — Татьяна Михайловна развернулась и вышла в коридор, показывая, что разговор окончен.
В гостиной повисла тишина, прерываемая лишь мерным тиканьем часов. Виктор Петрович сидел напротив дочери, его взгляд был тяжелым и пронзительным.
— Лена, ты взрослая женщина. 25 лет. Биржа труда существует, вакансии тоже. Психологом можешь работать, если специальность позволяет. Мы не хотим причинить тебе зло, но так продолжаться не может.
— Но у меня же нет сбережений…
— За месяц сможешь заработать на первые расходы по аренде. Мы дадим тебе небольшую сумму в долг. Но именно в долг, поняла? Вернешь, когда сможешь.
Лена поморщилась, словно от боли. Её всегда устраивало «ну ладно, поддержим», но такое жесткое решение выбило почву из-под ног.
— Хорошо… я подумаю, — пробормотала она.
— Думай, — кивнул отец. — А я сейчас пойду спать.
Он встал и медленно направился к выходу, оставив дочь одну с её мыслями.
Ночь не принесла покоя. Лена сидела на диване, просматривая поток сообщений от подруг: «Как там?», «Боже, что теперь будет?», «Держись, может, они передумают».
В какой-то момент она машинально набрала в общий чат: «Ребят, может, кто временно приютит?» Ответы не заставили себя ждать: «У меня маленькая квартира, да и собака есть», «Мой парень против», «Сама живу на съемной». Ни одного предложения помощи.
Обида и тревога сдавливали сердце. Лена прекрасно понимала, что родители были правы. Нужно было действовать раньше, не полагаться на их поддержку и искать достойную работу.
Утром, когда Лена, наконец, решилась выйти из комнаты, Виктор Петрович уже ушел. На кухне стоял приятный запах сырников, но приближаться к матери казалось опасным. Татьяна Михайловна молча переворачивала блюда на сковороде, не поднимая глаз.
— Мам…
— Доброе утро, — Татьяна Михайловна говорила коротко, не глядя на дочь. — Завтракать будешь?
— Наверное, буду, — Лена медленно подошла к столу.
— В холодильнике осталась сметана, возьми, — мать указала на сковородку с сырниками.
Лена осторожно положила себе пару штук и добавила сметаны. Между ними повисло тягостное молчание. Наконец она решилась спросить:
— Мам, ты всё ещё настаиваешь на своём решении?
— В чём именно? — Татьяна Михайловна даже не повернула головы.
— Ну… про месяц… чтобы я искала работу и жилье…
— Да, Лена, я не передумала. И знаешь почему? Потому что так больше продолжаться не может. Я люблю тебя, но не могу вечно быть злой и раздраженной из-за того, что ты пользуешься всем, ничего не делая взамен.
— Но я же иногда помогаю по дому…
— Иногда? Это раз в полгода, если повезет. А между тем я работаю, готовлю еду, а ты словно живешь отдельной жизнью. Без участия в расходах, без помощи по хозяйству. Понимаешь, мы с папой сами зарабатывали каждую копейку. Никто нам не предлагал «пожить легко». Пришло время, когда и тебе нужно взять на себя ответственность.
Лена опустила глаза.
— Мама, ты права… Похоже, я действительно должна что-то менять. Просто не знаю, как начать.
— Как? Очень просто. Садишься за компьютер, ищешь вакансии, записываешь контакты, договариваешься о собеседованиях. Если нужно учиться чему-то новому — учишься. Главное — действовать.
— Но без опыта меня никто не возьмёт…
— Возьмут. Например, администратором в салон красоты или помощником психолога. Ты ведь закончила институт. Может, найдёшь работу в детском центре? Сейчас много мест для молодых специалистов.
— А если не получится?
— Получится, если будешь стараться. У тебя есть месяц. Если ничего не выйдет — придётся решать вопрос с жильем самостоятельно.
Она поковыряла в тарелке, но аппетит пропал. Сырники остыли, а внутри рос страх перед неизбежным.
К полудню ситуация начала меняться. Лена подошла к матери с блокнотом, куда записала несколько подходящих вакансий.
— Мам, я нашла несколько вариантов, куда можно позвонить или записаться на собеседование. Посмотри, пожалуйста.
Татьяна Михайловна внимательно изучила записи. Увидев, что дочь действительно серьёзно подошла к вопросу, её лицо смягчилось. Она ласково погладила Лену по плечу.
— Вот это уже другой разговор. Я хочу видеть свою взрослую дочь самостоятельной. Чтобы ты могла сама принимать решения и отвечать за них.
— Но мам, представь, как это страшно. Жизнь дорогая, одна справиться сложно…
— А ты подумай, как мы с папой начинали. Жили в общежитии, экономили на всём. Но мы не сдавались. И ты сможешь.
— Хорошо… Я попробую, честно.
— Ещё одно условие, — мать прищурилась. — Никаких шумных вечеринок до тех пор, пока ты не станешь полностью самостоятельной. Если хочешь пригласить кого-то — обсуждай с нами заранее. И покупай продукты на свои деньги.
— Поняла… Извини за ту историю с вином и друзьями.
Татьяна Михайловна кивнула. В воздухе витало напряжение, но теперь оно сменилось осторожной надеждой. Этот момент стал точкой отсчета: Лена осознала, что «сидеть на шее» больше нельзя.
— Знаешь, они хотят мне только добра, — бормотала она себе под нос, просматривая объявления. — Просто мне придется наконец повзрослеть…
Новый этап начался именно сейчас: с понимания того, что легкие времена закончились. Хотя страх был силен, глубоко внутри теплилось чувство, что она делает правильный выбор.
— Лена! — окликнула её мать из кухни. — Хочешь чаю?
— Конечно, спасибо, мам.
— Кстати, — Татьяна Михайловна достала чашки, — у меня есть знакомая из отдела кадров одной компании. Поговорю с ней, может, что-то для тебя найдётся.
— Правда? — Лена подняла голову, и в глазах заблестела искра надежды.
— Конечно. Мы же семья. Поддержим, но только если увидим реальные усилия с твоей стороны.
Было заметно, что конфликт еще не полностью утих, но перемены начались. Теперь Лена чувствовала, что движется в правильном направлении, пусть и с тревогой в сердце.