Она больше не будет просто ждать перемен.
Анна сидела за кухонным столом, вглядываясь в экран телефона. Слезы предательски наворачивались на глаза, но она сдерживала их — нельзя расклеиваться. Банковская выписка со счета говорила сама за себя: за последний месяц исчезло почти полтора миллиона рублей. Просто испарились, будто их и не было. И это не считая тех странных переводов, которые начались еще полгода назад.
Она провела пальцем по экрану, пытаясь найти хоть какое-то объяснение. «Перевод средств», «Списание по запросу клиента» — такие сухие формулировки скрывали за собой что-то неприятное, темное, то, о чем она боялась даже думать. Сергей никогда не советовался с ней по поводу крупных трат, считая финансы своей епархией, но раньше хотя бы информировал постфактум. А теперь…
За окном мягко опускались сумерки, на кухне становилось все темнее, но Анна не включала свет. В полумраке было легче думать, легче принимать реальность такой, какая она есть. Двадцать три года брака — немалый срок. Она помнила, как в первые годы они считали каждую копейку, как радовались первой крупной покупке, как вместе выбирали обои для их маленькой квартирки. Когда все изменилось?
Звук поворачивающегося в замке ключа заставил ее вздрогнуть. Сергей. Раньше она всегда встречала его у двери, спрашивала, как прошел день, подавала домашние тапочки. Теперь же осталась сидеть на месте, только выпрямила спину и положила телефон экраном вниз.
— Ты почему в темноте сидишь? — его голос звучал устало и немного раздраженно. Щелкнул выключатель, и яркий свет залил кухню.
— Сережа, нам надо поговорить, — Анна старалась, чтобы голос звучал твердо. — Я смотрела выписку со счета…
— Опять начинаешь? — он даже не дал ей закончить, с грохотом поставив портфель на пол. — Сколько можно? Я же сказал — все под контролем.
— Под контролем? — ее голос дрогнул. — Полтора миллиона за месяц — это под контролем? А остальные переводы? Ты можешь объяснить, куда уходят наши деньги?
Сергей подошел к холодильнику, достал бутылку воды. Его движения были нарочито медленными, будто он специально тянул время.
— Слушай, — он повернулся к ней, и в его взгляде читалось плохо скрываемое раздражение, — я работаю как проклятый, обеспечиваю семью. Почему я должен отчитываться о каждой копейке? Тебе не нравится жить в достатке? Может, вернемся в нашу однушку на окраине?
Анна почувствовала, как к горлу подкатывает ком. Вот оно. То, чего она боялась все эти годы — пренебрежение, неуважение, попытка заставить ее чувствовать себя неблагодарной. Но что-то внутри нее, какая-то пружина, которая сжималась все эти месяцы, вдруг начала распрямляться.
— Знаешь, — она медленно поднялась из-за стола, — ты прав. Не нужно отчитываться. Просто помни — это наши общие деньги. Общие, Сережа. И я имею право знать, что с ними происходит.
Он махнул рукой, словно отгоняя надоедливую муху:
— Все под контролем, я же сказал. Не лезь в мужские дела.
Анна смотрела, как он выходит из кухни, и чувствовала, как внутри нее что-то обрывается. Но вместе с болью пришло и что-то еще — решимость. Она достала из ящика стола старую записную книжку. Где-то здесь был телефон Марины, ее школьной подруги. Кажется, она работала юристом…
В кухне снова стало темно. Но теперь эта темнота была другой — не гнетущей, а защищающей. Укрывающей. Анна знала: завтра будет новый день. И она больше не будет просто сидеть и ждать.
Телефон Марины Анна нашла не сразу — пришлось повозиться со старой записной книжкой. Страницы пожелтели, чернила местами расплылись, но вот он, заветный номер. Подруга ответила после третьего гудка, будто ждала звонка.
— Анька? Ты что ли? — голос у Марины был удивлённый. — Сколько лет, сколько зим!
— Марин… — Анна замялась. — Ты ведь юристом работаешь? Мне… мне очень нужна твоя помощь.
Через час они уже сидели в маленьком кафе недалеко от Марининой работы. Анна крутила в руках чашку с остывшим кофе, не решаясь поднять глаза.
— Так, погоди-ка, — Марина достала из сумки блокнот. — Давай по порядку. Сколько он уже так?
— Полгода точно. Сначала по мелочи — двадцать тысяч тут, пятьдесят там. А вчера я увидела… — Анна всё-таки подняла взгляд. — Полтора миллиона, Марин. За один месяц.
— Етить-колотить, — Марина присвистнула. — И что говорит?
— «Не лезь в мужские дела», — Анна грустно усмехнулась. — Представляешь? Двадцать три года вместе, а я, оказывается, не имею права знать, куда деньги деваются.
Марина что-то черкала в блокноте, хмурясь:
— А квартира на кого оформлена?
— На обоих вроде. Когда покупали, я ещё помню — мы расписывались вместе…
— Так, — Марина захлопнула блокнот. — Поехали ко мне в офис. Нужно кое-что проверить.
В офисе пахло кофе и бумагами. Марина копалась в шкафу, доставая какие-то папки. На стене тикали старые часы — подарок от благодарного клиента, как пояснила подруга.
— Значит так, — она разложила на столе документы. — Есть два варианта. Либо ты сейчас встаёшь и уходишь — и потом не жалуешься, когда останешься у разбитого корыта. Либо… — она подвинула к Анне первый лист, — мы начинаем действовать.
— Это что? — Анна вгляделась в мелкий шрифт.
— Доверенность. На меня. Чтобы я могла кое-что проверить. И вот это, — еще один документ лёг на стол, — заявление о переоформлении имущества.
— Марин, но это же… — Анна запнулась. — Как-то нечестно, что ли?
— А полтора миллиона за твоей спиной вывести — это честно? — Марина фыркнула. — Ань, очнись. Он уже начал играть в эти игры. Вопрос только в том, готова ли ты защитить себя и детей, или будешь сидеть и ждать, пока он всё профукает?
Анна смотрела на документы. Вспомнила, как они с Сергеем копили на первый взнос. Как она отказывала себе во всём, чтобы хоть что-то откладывать. Как радовались, когда получили ключи…
— А если он узнает? — её голос дрогнул.
— Узнает, конечно, — Марина пожала плечами. — Но к тому моменту уже будет поздно что-то менять. Ань, — она села рядом, взяла подругу за руку. — Я двадцать лет в семейном праве. И знаешь, что я поняла? Когда мужик начинает вот такие фокусы крутить с деньгами — добром это не кончается. Никогда.
Анна кивнула. Взяла ручку. Подпись получилась какая-то корявая, но это уже не имело значения.
— Всё, — Марина собрала бумаги. — Через неделю будет готово. Только, Ань… — она помедлила. — Дома веди себя как обычно. Ничего не говори. Делай вид, что всё как всегда. Поняла?
— Поняла, — Анна встала. На душе было муторно, но где-то глубоко внутри появилось новое чувство. Что-то похожее на надежду.
Прошла неделя. Анна старалась вести себя как обычно — готовила ужины, спрашивала Сергея о работе, даже пыталась шутить. Только в глаза ему смотреть было тяжело. Всё время казалось — вот-вот догадается, поймёт.
В тот вечер она задержалась на работе — нарочно. Не хотела быть дома, когда Сергей обнаружит, что с карты исчезли последние деньги. Звонок раздался, когда она выходила из офиса.
— Ты где? — голос мужа был непривычно резким.
— На работе, — она старалась говорить спокойно. — Задержалась немного. А что?
— Немедленно домой, — отрезал он и отключился.
В маршрутке Анна достала телефон, открыла банковское приложение. Так и есть — Сергей снял всё до копейки. «Ну что ж, — подумала она, — значит, время пришло».
Дома её встретила тишина. В кухне горел свет. Сергей сидел за столом, перед ним — раскрытый ноутбук.
— Явилась? — он даже не повернул головы. — Объяснишь, что происходит?
— А что происходит? — она прошла к холодильнику, достала бутылку воды. Руки предательски дрожали.
— Не придуривайся! — он всё-таки развернулся к ней. — Куда делись деньги с накопительного счёта? И почему я не могу войти в личный кабинет?
Анна сделала глоток. Горло пересохло.
— А, ты об этом… — она поставила бутылку на стол. — Знаешь, я тоже хотела спросить — куда делись полтора миллиона в прошлом месяце? И остальные деньги? Может, объяснишь?
— Ты что, следила за мной? — он побагровел. — Да как ты…
— Нет, Серёж. Я просто смотрела наши общие счета. Общие, понимаешь? А теперь расскажи — куда ушли деньги?
Сергей вскочил, забегал по кухне:
— Значит так… Это мои деньги, ясно? Я их заработал! А ты… ты кто такая, чтобы указывать мне?
— Я твоя жена, — Анна почувствовала, как к горлу подступает ком. — Была ею двадцать три года. Рожала твоих детей. Помогала тебе начинать бизнес. Или ты забыл, как я по ночам подрабатывала, чтобы тебе на первую машину накопить?
— Да что ты… — он осёкся, уставился в экран ноутбука. — Погоди-ка. Что это? Почему я не могу перевести деньги? Что ты наделала?!
Анна молча достала из сумки папку с документами. Положила на стол.
— Что это? — он схватил бумаги, начал листать. С каждой страницей его лицо становилось всё белее.
— Ты… ты переоформила квартиру? И счета? На себя?! — голос сорвался на крик. — Да ты… да как ты посмела?!
— А ты как посмел? — она вдруг почувствовала спокойствие. Странное, звенящее. — Думал, я так и буду сидеть молча? Смотреть, как ты всё спускаешь? Нет, Серёжа. Больше не буду.
Он рванулся к ней:
— Ты соображаешь, что делаешь? Я тебя засужу! Я тебя…
— Не выйдет, — она покачала головой. — Всё законно. Можешь у юристов спросить.
Сергей осел на стул. Теперь он выглядел растерянным, почти жалким.
— И что дальше? — спросил глухо.
— Дальше? — Анна подошла к окну. За стеклом мигали огни ночного города. — Дальше ты собираешь вещи и уходишь. К кому там ты деньги переводил — к ней и иди.
— Откуда ты…
— Я не слепая, Серёж. И не дура. Просто долго не хотела видеть очевидного.
Он сидел, опустив голову. Потом встал, медленно, будто разом постарел лет на десять.
— Я подам на развод, — процедил сквозь зубы.
— Подавай, — она пожала плечами. — Только знаешь что? Детям я всё расскажу. Пусть знают, какой у них отец.
Это был удар ниже пояса, она понимала. Но сейчас ей было всё равно. Двадцать три года — серьёзный срок. Но и им приходит конец.
Сергей постоял ещё немного, потом вышел из кухни. Слышно было, как он ходит по комнатам, что-то бормочет. Потом хлопнула входная дверь.
Анна села за стол. Руки всё ещё дрожали, но теперь по-другому. Она достала телефон, набрала номер.
— Марин? Всё, он ушёл… Да, я в порядке. Просто… просто не верится, что я смогла.
Месяц пролетел как один день. Анна сидела на кухне, разбирала счета. Теперь это стало её ежевечерним ритуалом — проверить все платежи, расписать расходы на месяц, отложить на непредвиденные траты. В голове не укладывалось — раньше она боялась даже подойти к этой теме, а теперь…
Телефон тренькнул — сообщение от дочери: «Мам, я сегодня попозже». Надо же, как всё изменилось. Раньше Катька только с отцом советовалась, а сейчас… Анна улыбнулась, вспомнив их разговор после ухода Сергея.
— Мам, а ты правда всё сама провернула? — дочь смотрела с каким-то новым выражением, то ли удивлением, то ли уважением.
— Сама, — кивнула она тогда. — Ну, с Мариной, конечно…
— Круто! А я всё думала — почему ты такая тихая в последнее время…
Сын отреагировал по-другому. Помрачнел, буркнул что-то про «семейные разборки» и уехал к другу на дачу. Но через неделю вернулся, притащил откуда-то старый бабушкин сервиз:
— Мам, смотри, что нашёл. Помнишь, ты всё хотела его отреставрировать?
Звонок в дверь вырвал её из воспоминаний. На пороге стоял Сергей — похудевший, какой-то помятый.
— Привет, — он переминался с ноги на ногу. — Можно войти?
Анна молча посторонилась. В прихожей Сергей завозился с пакетом:
— Я тут продукты купил… Подумал, может, детям приготовишь что-нибудь…
— Проходи на кухню, — она вздохнула. — Чай будешь?
Он сел на своё старое место, огляделся. На подоконнике теперь стояли фиалки — Анна давно хотела их завести, да всё боялась, что муж будет ворчать про «пылесборники».
— Слушай, Ань… — он крутил в руках чашку. — Может, попробуем всё исправить? Я тут подумал…
— Нет, Серёж, — она покачала головой. — Поздно уже.
— Но я же… я всё осознал! Я даже квартиру снимать перестал, у Витьки живу…
Анна усмехнулась:
— А я думала, ты у неё живёшь. У той, которой деньги переводил.
Он вскинулся:
— Да не было никого! Это… это в бизнес всё ушло. Неудачная инвестиция…
— Серёж, — она посмотрела ему в глаза, — давай начистоту. Ты ведь не за этим пришёл? Деньги закончились?
Он осёкся, опустил голову:
— Откуда ты…
— Двадцать три года вместе прожили, — она пожала плечами. — Я тебя как облупленного знаю.
Повисло молчание. За окном шумел дождь — первый в этом году по-настоящему осенний.
— И что теперь? — спросил он наконец.
— Теперь? — Анна встала, включила чайник. — Теперь ты будешь приходить к детям. Общаться с ними, помогать. Алименты платить, само собой. А со мной… — она помедлила. — Со мной всё кончено, Серёж. Я двадцать три года была твоей тенью. Хватит.
Он просидел ещё минут десять, допивая чай. Потом ушёл — тихо, будто боялся что-то спугнуть.
Анна вымыла чашки, протёрла стол. На душе было… нет, не легко. Но спокойно. Как будто наконец-то всё встало на свои места.
Она подошла к окну, поправила листок фиалки. В стекле отражалась немолодая женщина с прямой спиной и спокойным взглядом. Женщина, которая наконец-то научилась уважать себя.
Телефон снова тренькнул. Катька: «Мам, купить по дороге хлеба?» Анна улыбнулась: «Купи. И ещё молока захвати. Будем пить чай с твоими любимыми плюшками».
Вечер только начинался.