Всё началось в тот день, когда мой сын, Лёвушка, совершенно невинно сказал что-то, от чего у меня замерло сердце. Он просто обронил, что папа, Илья, ездил на блестящей машине с какой-то тётей, которую я не знала. Сначала я рассмеялась, пытаясь не придавать значения, но внутри меня зародился страх. Я чувствовала: если за этим что-то скрывается, это может разрушить наш брак. Но я и представить не могла, к какой правде приведёт меня это расследование — и как сильно она изменит всё.
Наша машина, по правде говоря, была в ужасном состоянии. Илья работал на стройке — вечно пыльный, в грязных ботинках, с потом на футболке и инструментами в багажнике. В салоне воняло потом, фастфудом и пылью. Я пыталась убираться, но всё это было похоже на борьбу с ураганом.
На заднем сиденье — поломанные карандаши, липкие коробочки от сока, недоеденные батончики — всё в беспорядке. Я каждый день ездила по делам, отвозила Лёвушку в садик, навещала маму, у которой серьёзные проблемы со здоровьем. Содержать машину в чистоте было почти нереально.
Но в одно субботнее утро коллега Ильи, Миша, предложил подвезти его на смену пораньше. У меня выдалось редкое свободное утро, и я решила: сегодня я приведу машину в порядок.
— Лёвушка, хочешь помочь маме с машиной? — спросила я, надеясь, что он откажется.
Но он просиял:
— А я могу губкой тереть?
— Конечно! — улыбнулась я и протянула ему маленькую губку.
Мы трудились как команда — он с усердием тер диски, а я вытаскивала помятые чеки, липкие фантики и прочий мусор с передних сидений. Машина постепенно становилась чище, и это приносило настоящее удовлетворение. Но вдруг Лёвушка сел на бордюр и с важным видом вздохнул:
— Мам, а почему мы не ездим на папиной секретной машине?
Я замерла. Из рук выпала губка.
— Секретной? — спросила я максимально спокойно, хотя сердце у меня уже грохотало.
— Ну да, на чёрной блестящей. Там тётя такая. Она всегда даёт папе порулить.
Я сглотнула.
— Какая тётя, милый?
— Красивая, с кудрявыми волосами. Я их видел, когда Жанна меня смотрела. Ты тогда была у бабушки.
Холод пробежал по спине. Я натянуто хихикнула:
— Ну надо же. Спроси у папы потом, кто она, хорошо?
Но внутри у меня всё бушевало. Ни про машину, ни про женщину Илья никогда не говорил. Мог ли он что-то скрывать? Я не могла думать ни о чём другом. В голове начали складываться кусочки пазла, словно из фильма о предательстве. Но я решила не устраивать скандал сразу — сначала я должна узнать правду.
Я написала своей лучшей подруге, Саше:
Я: «Слушай, можно я возьму твою машину на вечер? Долго объяснять…»
Ответ пришёл мгновенно:
Саша: «Конечно! Но потом расскажешь ВСЁ.»
Позже я спокойно сказала Илье, что отвезу продукты маме, а потом поеду с Сашей в бар. Он даже не поднял глаза от телевизора:
— Езжай аккуратно, — пробормотал он.
Саша уже ждала меня в машине во дворе. Я села к ней, и она сразу подозрительно прищурилась:
— Так, выкладывай. Что случилось?
— Думаю, Илья от меня что-то скрывает, — прошептала я.
— Ты думаешь… другая женщина? — удивлённо спросила она.
Я кивнула.
— Возможно. Лёвушка видел его с какой-то дамой в блестящей машине.
— Ну что ж… — протянула Саша, пристёгиваясь. — Сейчас всё выясним.
Мы припарковались в нескольких кварталах от дома и стали ждать. Илья вышел, неся маленькую коробочку. Подъехала чёрная иномарка, из которой вышла женщина с кудрявыми волосами и протянула ему ключи.
— Это она, — прошептала я, сжимая руль.
Мы аккуратно последовали за машиной. Они доехали до офисного здания в центре. Моё сердце колотилось, мысли метались.
— Я иду, — сказала я, расстёгивая ремень.
Саша схватила меня за руку.
— Ты уверена? Всё может быть не так, как кажется.
— Я должна знать, — ответила я.
Внутри здания я кралась за ними. Они вошли в переговорную комнату. Я выглянула через стекло. Женщина открыла ноутбук, а Илья протянул ей коробочку. Она раскрыла её — внутри было изящное золотое ожерелье с рубином. Она что-то набирала на компьютере.
У меня сжалось сердце. Он дарит ей украшения? Это всё-таки измена?
Но в этот момент Илья вышел и увидел меня. Он побледнел.
— Объяснись, — сказала я, дрожа от гнева и боли.
Мы вышли на улицу, я скрестила руки.
— Я всё объясню, — тихо начал он. — Это ожерелье было мамы. Я думал его продать, чтобы покрыть часть долга. Я взял кредит, чтобы помочь оплатить лечение твоей маме. Не хотел тебя нагружать. Хотел справиться сам.
Я остолбенела. В горле запершило от слёз. Он всё это время молча нёс на себе груз, не говоря ни слова. А я думала худшее…
Оказалось, женщина — Марисса — была не любовницей, а финансовым консультантом. Она помогала Илье разобраться с долгами. А машину дала ему временно, пока они решали дела. Ожерелье — не подарок, а залог, от которого он всё же отказался.
Мы сели и вместе обсудили, как справиться с финансовыми трудностями. Марисса оказалась большим подспорьем. А ожерелье осталось в нашей семье — как символ того, на что мы готовы ради друг друга.
То, что начиналось как возможный конец брака, в итоге сделало нас ближе. Мы поняли: главное в браке — это откровенность. Правда не всегда та, что мы ожидаем… Она бывает добрее и глубже, чем кажется.